kuzmax

Ты активно выступаешь против всех связанных с интернетом законов, которые принимаются в России. Почему тебя так сильно волнует эта тема, если ты не в России? «Лурку» нужно подчиняться?

Меня это волнует настолько, что я, как видишь, не в России. В какой-то момент я, конечно, мог сказать: всё, чуваки, я подчиняюсь всем вашим требованиям, «Лурк» больше не «Лурк», и спокойно жить дальше. Но это отдаёт чем-то нездоровым: не за это мы боролись.

Ты мог бы жить лучше, если бы остался в России и подчинился?

Это вопрос обычного конформизма. Даже если бы я закрыл «Лурк», припасённых скриншотов хватит ещё на пять лет — а пять лет это как раз срок давности по ст. 282. Если я закрываю «Лурк», у меня есть ещё года три на то, чтобы иметь проблемы с законом.

( продолжение под катом )

Нил Хилборн, молодой поэт из Миннесоты, страдает от обсессивно-компульсивного расстройства. Он написал фантастически эмоциональное стихотворение о своем недуге и любви.

Обсессивно-компульсивное расстройство — это болезнь, при которой все в этом мире должно быть подчинено определенным правилам. И эти правила становятся навязчивым состоянием и причиняют массу неудобств тому, кто страдает ОКР, и тому, кто живет с ним рядом. Многие из нас подвержены легким проявлениям этого расстройства — лезвия ножей на магнитной планке должны быть повернуты в одну сторону, футболки складываются и разглаживаются до тех пор, пока не останется ни одной морщинки, носки на ночь кладутся под определенным углом к дивану и так далее, и тому подобное.

Нилу Хилборну повезло меньше нашего. У него таких заморочек величайшее множество, ему постоянно приходится проходить курсы лечения, но ОКР никогда не отпустит насовсем.

Два года назад он написал душераздирающее стихотворение о любви и ОКР. Не так давно оно было исполнено на поэтическом конкурсе, видео было выложено в сеть, и Нил Хилборн, можно сказать, проснулся знаменитым. Невозможно равнодушно смотреть на то, как эмоционально и нервно он рассказывает историю своей любви, закончившейся так горько. И как смело признается в своей ментальной нестабильности.

( перевод под катом )

Скульптор Лебуаль в 2007 году открыл для себя язык фотографии и решил, что это идеальное средство повествования. И повествует он о своей семье. Шести детях (2 сына и 4 дочки) и жене, живущими вместе с ним в небольшом домике на юго-западе Франции. Он повествует о счастье, энергии и свободе.

На его снимках нормальные, живые дети с самым лучшим детством. Шалят, бузят, придумывают себе самые разнообразные занятия, таскают кошек, валяются в грязи, обливаются водой, плюются, сидят на столах, лазают по деревьям, надевают коробки на головы. Свободно и раскованно исследуют мир, который окружает их дом. Они делают то, что им вздумается, а папа просто следует за ними с фотоаппаратом, ведя летопись своей семьи.

Вневременные фотографии маленьких и уже подросших тарзанов. В каждом из этих снимков безусловная любовь, внимание и принятие жизни во всей ее прекрасности.

Эллиоту сейчас 18, Оляне — 16, Луне — 14, Мерлину — 12, Дюне — 5, а самой младшей и самой очаровательной Нил — 4 года.

Фотографий очень много — в этом материале их более ста, а весь фотопроект насчитывает более, чем четыре сотни. Но они совершенно определенно стоят затраченного на просмотр времени. Потому что в каждом кадре — жизнь и радость. А вместе — история целой семьи. Простые и прекрасные моменты, потрясающий семейный альбом.

Внимание ханжам, непременно соберущимся в комментариях: это дети. Когда вы были маленькие, то тоже бегали голопопые. Это нормально.

( очень много фоток под катом )

Летом 2012 года на Солнце произошла необычная вспышка. Обычная выглядит либо просто как выброс плазмы, либо как завихрения плазмы вокруг линий магнитного поля Солнца. В этой вспышке соединились оба явления — плазму выбросило в космос, затем она стала охлаждаться, падая обратно вниз по траектории линий магнитного поля. Это потрясающей красоты явление ученые называют «корональным дождем».

источник

Пишет reutersfriend: Когда мне было лет тринадцать, на каникулы меня отправляли в ссылку в глушь к бабушке на пару месяцев. С собой — подтрёпанный Walkman и пять–шесть кассет. За 60 дней я заучивал их до дыр: каждую песню мог прокрутить в голове на память, когда звучали финальные аккорды одного трека, мозг уже подсказывал интро следующего. Точно также впечатывалась в сетчатку глаза обложка, читались тексты песен на вкладыше.

Сейчас в день я качаю 15, слушаю 2–3 альбома. Если файлы залиты криво, иногда не вижу ни то, что обложки, — даже названий песен. Качаю по рекомендации какого–нибудь Питчфорка. Причем, когда уши доходят до того или иного альбома, где–то через месяц после закачки, я уже, конечно, не помню этих рекомендаций и слушаю какие–то непонятные треки каких–то невнятных ребят.

После моего отчима осталось 20 пластинок, слушая которые можно сказать о том, каким он был человеком, практически все.

Если я завтра умру, моему сыну достанется жесткий диск с 1000 папок, 40 000 файлов, по которым он не скажет обо мне нихуя.

Горохов в Музпросвете пишет: да, Интернет сделал музыку доступной, но вот слушать музыку — не научил.

( читать дальше )